Мы пошли ночевать

Бабушка сказала, что мы сейчас пойдём в деревню – купим молока. Я молока попью, и спать.
Бабушка сказала, что вот в эту стеклянную банку мы молока возьмём.
А потом вдруг говорит:
– А мы вот что сейчас сделаем.
И пошла к самой реке. И в банку набрала воды прямо из реки. И туда окунька кинула. А он взял и стал там плавать! Я закричал: «Ура! Ура!» – и стал хлопать в ладоши. И кричал:
– Смотрите! Смотрите, что у нас!
И никто не пришёл, потому что мальчики ушли домой с рыбами. Я сказал бабушке, чтоб дала мне нести. А бабушка сказала, что я буду смотреть на рыбку, а не на дорогу и упаду. И тогда всё пропало, потому что банка разобьётся и тогда что мы будем делать?
И мы принесли окунька к тёте, у которой нам ночевать. А за молоком не пошли. Потому что у тёти молоко уже было. Окунька поставили на стол, и он плавал в банке. Мы пили молоко
и смотрели на окунька. Я тёте сказал, что мы его в Киев повезём и он у нас будет жить. И я ему буду давать есть каждый день. И что я ему буду всё давать.
Тётя засмеялась и сказала, что, наверное, я ему компот буду давать. А бабушка не стала смеяться и сказала, что она знает, как с рыбками надо. И что у неё есть про это книжка. А у
знакомых есть большой ящик, стеклянный такой. И она принесёт его к нам. И туда можно воду наливать. Мы нальём, и будет видно, что там окунёк делает. А он там плавать будет.
Я сказал тёте:
– Вот и совсем не компот. И ничего не смешно.
И сказал:
– Ага!
Бабушка вдруг рассердилась и сказала:
– Фу, как гадко говоришь! Выйди из-за стола.
Я сначала не вышел, а потом вышел.
Бабушка велела, чтоб я сейчас же раздевался, и там, на сундучке, – постель.
Я хотел лечь, а бабушка мне сначала ноги помыла в тазике и ничего не говорила. Только говорила:
– Фу, как гадко!
Потом я лёг и потихоньку говорил:
– Вовсе не компот. И не смешно.
А потом заснул.