Родственник
Два дня Тимофей Васильевич разыскивал своего племянника Серегу Власова. А на третий день, перед самым отъездом, нашел. В трамвае встретил.
Сел Тимофей Васильевич в трамвай, вынул гривенник, хотел подать кондуктору, только глядит что такое? Личность кондуктора будто очень знакомая. Посмотрел Тимофей Васильевич да! Так и есть Серега Власов собственной персоной в трамвайных кондукторах.
Ну! закричал Тимофей Васильевич. Серега! Ты ли это, друг ситный?
Кондуктор сконфузился, поправил, без всякой видимой нужды, катушку с билетами и сказал:
Сейчас, дядя… билеты додам только.
Ладно! Можно, радостно сказал дядя. Я обожду.
Тимофей Васильевич засмеялся и стал объяснять пассажирам:
Это он мне родной родственник, Серега Власов. Брата Петра сын… Я его семь лет не видел… сукинова сына…
Тимофей Васильевич с радостью посмотрел на племянника и закричал ему:
А я тебя, Серега, друг ситный, два дня ищу. По городу роюсь. А ты вон где! Кондуктором… А я и по адресу ходил. На Разночинную улицу. Нету, отвечают. Мол, выбыл с адреса. Куда, отвечаю, выбыл, ответьте, говорю, мне. Я его родной родственник. Не знаем, говорят… А ты вон где кондуктором, что ли?
Кондуктором, тихо ответил племянник.
Пассажиры стали с любопытством рассматривать родственника. Дядя счастливо смеялся и с любовью смотрел на племянника, а племянник явно конфузился и, чувствуя себя при исполнении служебных обязанностей, не знал, чего ему говорить и как вести себя с дядей.
Так, снова сказал дядя, кондуктором, значит. На трамвайной линии?
Кондуктором…
Скажи, какой случай! А я, Серега, друг ситный, сел в трамвай, гляжу что такое? Обличность будто у кондуктора чересчур знакомая. А это ты. Ах, твою семь-восемь!.. Ну, я же рад… Ну, я же доволен…
Кондуктор потоптался на месте и вдруг сказал:
Платить, дядя нужно… Билет взять… Далеко ли вам?..
Дядя счастливо засмеялся и хлопнул по кондукторской сумке.
Заплатил бы! Ей-богу! Сядь я на другой номер, или, может быть, вагон пропусти и баста заплатил бы. Плакали бы мои денежки. Ах, твою семь-восемь!.. А еду я, Серега, друг ситный, до вокзалу.
Две станции, уныло сказал кондуктор, глядя в сторону.
Нет, ты это что? удивился Тимофей Васильевич. Ты это чего, ты правду?
Платить, дядя, надо, тихо сказал кондуктор. Две станции… Потому как нельзя дарма без билетов ехать…
Тимофей Васильевич обиженно сжал губы и сурово посмотрел на племянника.
Ты это что же с родного дядю? Дядю грабишь?
Кондуктор тоскливо посмотрел в окно.
Мародерствуешь, сердито сказал дядя. Я тебя, сукинова сына, семь лет не видел, а ты чего это? Деньги стребоваешь за проезд. С родного дядю? Ты не махай на меня руками. Хотя ты мне и родной родственник, но я твоих рук не испужался. Не махай, не делай ветру перед пассажирами.
Тимофей Васильевич повертел гривенник в руке и сунул его в карман.
Что же это, братцы, такое? обратился Тимофей Васильевич к публике. С родного дядю требует. Две, говорит, станции… А?
Платить надо, чуть не плача, сказал племянник. Вы, товарищ дядя, не сердитесь. Потому как не мой здесь трамвай. А государственный трамвай. Народный.
Народный, сказал дядя, мне это не касается. Мог бы ты, сукин сын, родного дядю уважить. Мол, спрячьте, дядя, ваш трудовой гривенник. Езжайте на здоровье. И не развалится от того трамвай. Я в поезде давеча ехал… Неродной кондуктор, а и тот говорит: пожалуйста, говорит, Тимофей Васильевич, что за счеты… Так садитесь. И довез… неродной… Только земляк знакомый. А ты это что родного дядю… Не будет тебе денег.
Кондуктор вытер лоб рукавом и вдруг позвонил.
Сойдите, товарищ дядя, официально сказал племянник.
Видя, что дело принимает серьезный оборот, Тимофей Васильевич всплеснул руками, снова вынул гривенник, потом опять спрятал.
Нет, сказал, не могу! Не могу тебе, сопляку, заплатить. Лучше пущай сойду.
Тимофей Васильевич торжественно и возмущенно встал и направился к выходу. Потом обернулся.
Дядю… родного дядю гонишь, с яростью сказал Тимофей Васильевич. Да я тебя, сопляка… Я тебя, сукинова сына… Я тебя расстрелять за это могу… У меня много концов в Смольном.
Тимофей Васильевич уничтожающе посмотрел на племянника и сошел с трамвая.