Уцелел

Перед нами пленный немецкий солдат Петер Иергенс.

Это человек небольшого роста, рыжеватый, обросший щетиной. Глаза у него бегают, как у пойманной крысы.

Этот неприятный субъект находится в каком-то постоянном движении он вертится на стуле, вздрагивает, судорожно сжимает свои руки. И поминутно вытягивает свою шею, прислушиваясь к малейшему шуму.

Вероятно, вы по тотальной мобилизации? спрашиваем мы немца.

О, нет, говорит он. Я есть доброволец.

Почти подскочив на стуле, немец живо добавляет:

Но только не думайте, что я пошел добровольцем из желания воевать. Тем более с русскими. Война это занятие не для меня.

Отчего же?

Потупив глаза, немец говорит:

Я есть нездоровый человек, психически больной.

Мы охотно верим этому немцу. Но он говорит:

Я вижу, вы не доверяете моим словам. А я есть на самом деле душевнобольной. Я пять лет находился в психиатрической лечебнице. В Кельне.

И вас взяли в армию?

Я пошел добровольно.

Зачем же вы сменили больничную койку на окопы?

Снова потупив свои очи, немец говорит:

Хотелось сохранить свою жизнь. Остаться в живых.

Но ведь в больнице легче остаться в живых, чем на фронте?

О нет, не скажите, говорит немец. Ведь у нас… душевнобольные… подлежат…

Оглядевшись по сторонам, немец тихо говорит:

Когда я находился в клинике, к нам приехал уполномоченный из Берлина. Нас, всех больных, построили в саду. И тогда уполномоченный нам сказал: Кто из вас желает пойти на фронт выступите вперед на два шага. Тут выступил вперед только один больной, который думал, что речь идет о добавочной порции к обеду. Уполномоченный похвалил его. А остальным сказал: Я не буду вам много говорить, поскольку у вас, так сказать, сквозняк на чердаке, но одну основную мысль вы должны понять. Вы есть лишний, ненужный балласт, отягчающий государство. Не цепляйтесь за свою жизнь. Идите сражаться за величие Германии.

Что же ему ответили больные?

Они закричали: Хайль, Гитлер, но не выразили желания идти на фронт. Однако нам вскоре стало известно, что нас будут уничтожать, как людей, требующих за собой ухода, питания, медицинских пособий и больничного персонала, столь нужного в дни войны.

Что значит уничтожать?

Ну, усыплять подкожным впрыскиванием морфия.

Мы недоверчиво взглянули на пленного немца. Тот сказал:

Нет, вы не смотрите, что я душевнобольной. В данном случае я рассуждаю совершенно здраво и отдаю себе полный отчет в словах. У нас уничтожают душевнобольных, которых нельзя вылечить. Но тогда мы, больные, еще не знали об этом. А когда узнали стали уходить из клиники.

И тогда вы пошли в армию?

О, нет. Я год пробыл дома. Но потом стало известно, что душевнобольных регистрируют по всем домам, увозят их, и они не возвращаются. И тогда я, посоветовавшись со своими родными, пошел в штаб и сказал им о своем желании воевать.

Что же вам ответили в штабе?

Они похвалили меня за благоразумие и сказали: Душевнобольные неплохо воюют. И даже они иной раз способны на то, на что нормального не уговорить.

Молитвенно сложив свои руки, немец тихо сказал:

На фронте мои надежды оправдались. Я попал в плен. И благодаря этому окончательно уцелел.