Четверо

Ну, братцы, держитесь! Ошельмую сейчас кой-кого. Я человек горячий. Я под горячую руку ужасных делов могу натворить.

Стоп! Вот фамилии… Пущай над ними смеются. Пущай эти фамилии на страницы всемирной истории попадают. Вот: староста первой артели Иван Тимофеев раз, ДСП Никитин два, ПД Соколов три, Селиверстов еще четыре.

Вот-с, четверо. Четыре фамилии.

Позвольте, скажут читатели, чего ж они сделали?

Взятку, что ли, взяли?

Взятку? Зачем взятку. Хуже. Они, товарищи, архимандрита на себе везли. Да. Ей-богу, правда.

На станции Брянцево это было. На праздниках. Собрались эти четыре приятеля тары да бары, а один говорит:

Не позвать ли нам, братцы, попа. Пущай молебен служит. Все-таки праздник нынче.

А староста Иван Тимофеев человек широкий.

Зачем, говорит, попа? Дерьма тоже. Давайте, говорит, братцы, архимандрита позовем, если на то пошло.

Ладно. Сказано сделано. Пошли приятели в монастырь Николы.

Чего, спрашивают, есть у вас, товарищи монашки, архимандриты? А? Староста вот наш, Иван Тимофеев, человек широкий архимандрита чегой-то хочет.

Обрадовались монашки.

Есть, говорят, пожалуйста.

Вышел тут архимандрит.

Ладно, говорит, могу. Только, говорит, на мне сан очень большой не годится мне пешком ходить. Давайте, говорит, мне международное купе.

Упали духом приятели.

Ваше, говорят, высокопреподобие, что касается купе не тово, не выйдет. А вот ежели на вагонетке не побрезгуете пожалуйста… Один впереди, трое будут пихать сзади мигом доставим.

Согласился архимандрит. Сел на вагонетку поехал. Староста Иван Тимофеев впереди дует, трое сзади… Прут на себе архимандрита. Без остановки прут семафор не семафор.

Приехали. Слез архимандрит, отслужил молебен. А староста Иван Тимофеев, человек широкий, не отпускает архимандрита.

Ваше, говорит, высокопреподобие, не желаете ли к столу присесть?

Разукрасил стол староста. Поросенка для такого случая зарезал. Самогонки поставил. Закуску всякую.

Присел к столу архимандрит вкусил и выпил и тем же порядком в монастырь отбыл. Не тем же, впрочем, порядком. Староста Иван Тимофеев, человек широкий, не согласился впереди бежать.

Я, говорит, лучше теперь сзади пихать буду. Я все-таки человек широкий, выпивший, мне бы, братцы, под вагонетку не попасть.

Вот, товарищи, какая история.

А неловко так. Что ж это выходит? Одна рука с попом борется, а другая для попа свинью режет. Не годится.