Температура повышается

Часам к десяти ртуть в градуснике почему-то поднялась на полградуса, так что на этот раз нам пришлось вытащить одну тетрадку и опустить лампу.
– Что за история с этой температурой? – удивлялся Мишка. – Ночью она все опускалась, а теперь почему-то полезла вверх.
До обеда нам еще раз пришлось опустить лампу, так как температура опять повысилась.
После обеда Мишка прилег на кушетке и снова заснул. Мне было скучно одному сидеть – я принес свои альбом для рисования и принялся рисовать Мишку, как он спит на кушетке. Спящих легче всего рисовать, потому что они лежат спокойно и не шевелятся.
Тут к нам пришел Костя Девяткин. Он увидел, что Мишка спит, и спрашивает:
– Что это у него, сонная болезнь?
– Нет, – говорю, – это он так просто спит. Костя принялся тормошить Мишку за плечо и как закричит:
– Вставать пора!
Мишка вскочил как ошпаренный.
– А? Что? Уже утро? – спрашивает.
– Какое утро? – засмеялся Костя. – Скоро вечер уже. Вставай скорей, пойдем гулять. Посмотри, солнышко светит! Весна! И воробьи поют.
– Нам гулять теперь некогда. У нас дело, – говорит Мишка.
– Какое дело?
– Очень, брат, важное дело.
Мишка подошел к инкубатору, взглянул на градусник и как закричит на меня:
– А ты что тут сидишь, как коза на базаре? Не видишь, что делается!
Я посмотрел на градусник – опять тридцать девять с половиной градусов!
Мишка поскорее понизил лампу.
– Если б я не проснулся, ты, наверно, до сорока бы догнал! – продолжал кричать он.
– Я же не виноват, что ты спишь все время.
– А я виноват, что я ночью не спал?
– Ну и я, – говорю, – не виноват. Костя увидел инкубатор и спрашивает:
– Что это вы, опять паровую машину делаете?
– Что ты! Разве паровая машина такая?
– А что это?
– Угадай.
– Гм… – сказал Костя и почесал затылок. – Наверно, паровая турбина.
– Нет, не угадал.
– Ну, тогда какой-нибудь реактивный двигатель. Мы с Мишкой рассмеялись:
– Сто лет будешь гадать – не догадаешься!
– Что же это такое?
– Инкубатор.
– Ах, инкубатор! Вот оно что! А что он делает, этот инкубатор?
– Как – что? – удивился Мишка. – Цыплят выводит.
– А, понимаю, понимаю! Из чего же он их выводит?
– «Из чего»! – фыркнул презрительно Мишка. – Из яиц, конечно. Из чего же еще?
– Ах, из яиц! Ну конечно! Он вместо курицы их высиживает. Это я знаю, только я думал, что он не инкубатор, а индюкатор или курбюратор – забыл, как называется. Он, значит, называется инкубатор… А где же яйца?
– Яйца вот здесь, в коробке.
– А ну покажи.
– Ну, уж если каждому показывать, то наверняка никаких цыплят не получится! Подожди, когда наступит время переворачивать яйца, тогда и увидишь.
– Когда же вы будете переворачивать?
Мы с Мишкой стали высчитывать, и оказалось, что яйца нужно будет переворачивать в восемь часов вечера.
Костя остался ждать. Мишка принес шахматы, и мы стали играть. Только если сказать по правде, то играть втроем в шахматы – это самое последнее дело, потому что играть могут только двое, а третий сидит и подсказывает то одному, то другому. Из этого никогда ничего хорошего не получается. Если ты выиграешь, то тебе говорят, что ты выиграл потому, что тебе помогали. А если проиграешь, то над тобой смеются и говорят, что ты проиграл, несмотря на то что тебе подсказывали. Нет, лучше всего играть в шахматы вдвоем, когда никто не мешает.
Наконец пробило восемь часов. Мишка открыл инкубатор и стал переворачивать яйца. Костя сосчитал их и говорит:
– Одиннадцать яиц. Значит, одиннадцать цыплят будет?
– Как – одиннадцать? – удивился Мишка. – Ведь было двенадцать! Неужели одно яйцо кто-то стащил? Что за наказанье! Не успеешь заснуть, как яйцо стащат!.. А ты что тут смотрел? – набросился он на меня.
– Да я, – говорю, – никуда не уходил. Надо пересчитать: может, Костя просто ошибся.
Мишка принялся пересчитывать яйца, и у него получилось тринадцать.
– Ну вот! – заворчал он. – Теперь даже лишнее одно оказалось. Кто его сюда сунул?
Тогда я сосчитал яйца, и получилось ровно двенадцать.
– Эх вы, – говорю, – арифмометры! Двенадцать яиц сосчитать не могут!
– Постойте, – говорит Мишка. – Совсем вы меня запутали! Я одно яйцо не перевернул, только не помню какое.
Он задумался, а тут прибежала Майка, высмотрела в инкубаторе самое большое яйцо и говорит:
– Вот из этого вот яйца когда выведется цыпленок, мой будет.
Мишка рассердился и вытолкал ее за дверь:
– Если ты еще хоть раз придешь мешать нам, никакого цыпленка не получишь! Майка расхныкалась:
– Там мои чашечки стоят! Я имею право смотреть!
– Вот я тебе покажу, какое у тебя право! – сказал Мишка и закрыл дверь.
– Что же теперь делать? – говорю я. – Может, снова перевернуть все яйца?
– Нет, лучше не надо, а то перевернем их опять на ту сторону, на которой они уже лежали. Пусть лучше одно неперевернутое лежит. В следующий раз надо внимательнее быть.
– А вы поставьте на яйцах отметки, вот и будет видно, какое яйцо перевернуто, какое нет, – предложил Костя.
– А какие отметки ставить? – спросил Мишка.
– Поставь просто крестики.
– Нет, я лучше номера напишу.
Мишка взял карандаш и написал на всех яйцах номера – от первого до двенадцатого.
– Теперь, когда будем переворачивать, все номера будут снизу, а в следующий раз номера опять будут сверху. Так и пойдет без ошибок, – сказал Мишка и закрыл инкубатор.
Костя собрался уходить, домой. Мишка ему говорит:
– Только ты в школе никому не рассказывай, что у нас инкубатор.
– Почему?
– Ребята станут смеяться.
– Что ж тут смешного? Инкубатор – очень полезная вещь. Над чем тут смеяться?
– Знаешь, какие ребята: скажут – мы, как наседки, высиживаем цыплят. А вдруг ничего не выйдет? Тогда совсем засмеют.
– Почему же не выйдет?
– Мало ли что может случиться… Это ведь трудное дело. Может быть, мы что-нибудь не так делаем. Так что ты помолчи.
– Ладно, – ответил Костя. – Не беспокойтесь, я буду молчать как рыба.